FacebookTwitter

Английский писатель, который не хотел быть популярным… (Часть 1)

Июл 23, 2017 в Cтатьи | нет комментариев

Share On GoogleShare On FacebookShare On Twitter

Перейти ко второй части статьи

Глава 1. Где-то на Хароне…

«Мое сердце навсегда осталось среди
скалистых пустошей уже почти исчезнувших гор,
где тишину нарушает лишь журчание воды в ручьях…»
Дж.Р.Р.Толкин

Наша галактика обзавелась настоящим «Мордором». Об этом недавно написал ежемесячный журнал «Вокруг света», сообщив любопытную информацию. Межпланетная американская станция НАСА с воодушевляющим названием «New Horizons», созданная для изучения Плутона и его спутника Харона, 14 июля максимально приблизилась к исследуемому объекту и сделала ряд интересных открытий. В частности, было обнаружено темное пятно на северной части Харона, состоящее из темной пыли. Этот район планеты ученые назвали «Мордором», темным краем, куда направил свои волосатые стопы знаменитый хоббит Фродо Бэггинс из романа-эпопеи «Властелин колец». Вот так фантазия стала реальностью…

Благодаря одному очень талантливому человеку, сейчас нам необязательно знакомиться с кельтским или скандинаво-германским фольклором, чтобы узнать о таких существах, как эльфы или гномы. Начинающим филологам или профессорам не нужно заглядывать в свои конспекты по истории мировой литературы, чтобы вспомнить мифы и легенды разных стран. Профессор Толкин сделал сказку былью, создавая свои произведения «Властелин колец» и «Хоббит» с тем изяществом и фантазией, которые сделали его литературу массовой, а главное, популярной и востребованной даже в следующем, 21 веке.

Наследие Джона Рональда Руэла Толкина – это бесценное богатство мировой литературы. Скромный профессор Оксфордского университета, по признанию многих, стал отцом-основателем такого жанра литературы, как «фэнтези» (хотя это и спорный момент). У него учились мастерству многие маститые писатели современности, и фактически, он подарил всему миру значительно обогатившийся английский эпос, который, в принципе, и хотел «дописать».

Но полноте петь дифирамбы великому уму и воображению 20 века, вы всё прекрасно знаете сами. Мы поговорим сегодня о непростой жизни этого уникального человека, его удивительных лингвистических способностях, а во второй части статьи о том, откуда появились хоббиты, орки, и много-много чудесных эльфийских слов (и не только эльфийских).

Путешествие будет долгим, запасайтесь провиантом, друзья.

Перейти ко второй части статьи

Глава 2. Лингвистическое чудо

«… язык – скорее как выразительное средство, нежели
как способ коммуникации, – является естественным порождением
человеческой природы. Однако он тем самым является и произведением
нашей личности. У каждого из нас есть свой, личный языковой потенциал…»
Дж.Р.Р.Толкин

Хотите загадку? Даже если не хотите, мы все равно спросим – как правильно пишется фамилия известного писателя при переложении на русский язык? Наверняка, вы, как и автор, встречали 2 варианта написания: Толкиен и Толкин, а потом задавались вопросом, какой вариант предпочтительнее. Встречались, кстати, и более экзотические версии – Толкейн или совсем уж финское Толкайен. Причем страдали от рук переводчиков не только фамилия профессора. Он побывал и Джорджем, и Робертом, и Роуэлом.

В общем, хватить блуждать по болотам, запомните правильное написание имени писателя – Джон Рональд Руэл Толкин.

А что касаемо английского написания, тут откроем маленький секрет. Сам профессор так писал по поводу своей фамилии:

Цитата: ‘Меня почти всегда пишут как Tolkein… я не знаю, почему, так как мною всегда произносится –keen’.

Заглянем в личные письма писателя и посмотрим на его подпись – J.R.R.Tolkien, и никак иначе.
Откуда же такие расхождения в, казалось бы, несложной фамилии и как она вообще появилась? Обратимся к родословной писателя-сказочника, ибо она поистине удивительна, как и Средиземье. Нет, простите, правильнее все-таки называть его Срединным миром, как говорил сам создатель.

Происхождение фамилии Толкина окутано загадочными легендами. Согласно одной из них, изначально Толкины назывались Гогенцоллернами, так как предки писателя жили на земле, которая принадлежала древней германской династии Гогенцоллернов. Когда Османская империя в 1529 году решила захватить Вену, сердце Австрии, заключив город в кольцо, один из Гогенцоллернов отличился на поле брани, якобы отобрав штандарт, ни много ни мало, у турецкого султана. За храбрость вояку окрестили «безрассудно смелым» (нем. — Тollkühn).

Потом последовало родство с французской знатью, и как следствие, фамилия предков Толкина изменилась на парижский манер — дю Темерер. А в конце 1790-х гг. один из дю Темерер, спасая свою голову от гильотины, бежит в Англию, где возвращает фамилии первоначальный вид с налетом англосаксонского привкуса – Толкин.

Легенда номер два, уже не такая романтичная, повествует о том, как в 1756 году в Англии появились предки писателя, прибывшие из Саксонии. В это время в Европе началась «Семилетняя война», Саксония оказалась под гнетом Пруссии, и оставался только один вариант – бежать из страны. Фамилия рода в связи с последними событиями опять претерпела видоизменения, англофицировав «безрассудно смелого» до варианта, известного теперь всему миру – Tolkien.

Увы, это лишь легенды, какими бы красивыми или загадочными они не были, и подтвердить или опровергнуть мы их не можем, так как факты столь глубокой древности неизвестны. Но в чем сомневаться не приходится, так это в том, что в начале 19 века жила в Лондоне семья по фамилии Толкины, и было у них небольшое предприятие по изготовлению часов и фортепиано. Впрочем, дадим слово самому профессору.

В 1967 году чета журналистов по фамилии Плиммеры брала у Толкина интервью, которое вышло год спустя в британской газете «The Telegraph». В декабре прошлого года редакция издания выложила интервью на сайте, с которым может ознакомиться любой желающий. Перед публикацией Плиммеры выслали профессору черновик статьи, прочитав которую, Толкин отправил все исправления супругам по почте. Испытывая стыд за собратьев-журналистов, стоит сказать, что правки писателя кое-где внесены не были, и многие его слова предстали совершенно далекими от истины, поэтому мы прибегнем к самому верному источнику – письмам самого профессора. Итак, что он написал Плиммерам:

Цитата: ‘Но моя любовь к германским языкам никаким объяснимым образом не связана с историей моей фамилии. Спустя 150 (теперь уже 200) лет мой отец и его ближайшая родня были «британцами до мозга костей…’.

Также в письмах профессор признавался, что хоть он и не немец, но фамилия у него немецкая, англофицированная со временем, а фраза «от «крови» жителя Саксонии и Польши в моих жилах почитай, что ни капли не осталось» дает право признать, что побег из Саксонии предков писателя все-таки был.

Как бы то ни было, родня профессора по отцовской линии заведовала маленьким бизнесом по выпуску фортепьяно. Однако вскоре предприятие обанкротилось, фирму продали, а отец писателя – Артур Толкин уезжает в поисках лучшей доли в Южную Африку, где получает место управляющего в филиале Африканского банка. Вскоре к нему переезжает и Мэйбл Саффилд, его невеста, где в 1891 году молодые люди обвенчались. Итак, в январе 1892 года у четы родился первенец — Джон Рональд Руэл Толкин, а еще через два года у мальчика появился брат.

Когда Джону исполнилось 3 года, мать взяла его с братом и поехала в Англию, не очень горя желанием возвращаться в Африку из-за жаркого климата. К сожалению, отец семейства, оставшийся в Африке, умирает, и Мэйбл Толкин решает осесть с детьми в Англии, сняв скромный домик в деревушке Сэрхоул.

Живописные угодья, чудесные пейзажи и деревенская самобытность этих мест стали для Рональда и его брата Хилари миром, полным приключениями. Они бродили по зеленым лугам, пробирались к древней, но все еще работающей на реке мельнице, собирали на чужих участках ягоды и грибы (за что эпизодически гонялись хозяином собственности), покупали сладости у старушки из соседней деревни и постепенно заводили дружбу с местной ребятней.
Сам Толкин, находясь уже в преклонных летах, писал, что именно проживание в Сэрхоуле наиболее всего повлияло на формирование его личности.

Мэйбл решила дать мальчикам самое лучшее образование, которое могла, и принялась за обучение. Больше талантов проявлял юный Рональд, научившись в четыре года писать и читать. Мама учила сына не только наукам, но и привила любовь к языкам, которые сама знала очень даже неплохо:

Цитата: ‘Своим интересам к языкам я обязан исключительно матери, урожденной Саффилд… Она знала немецкий и дала мне первые уроки. Кроме того, она интересовалась этимологией и пробудила во мне интерес к ней; занимали ее также алфавиты и каллиграфия», — вспоминал писатель’

Помимо немецкого, мать преподавала Толкину и азы латыни, которая тоже давалась ему легко и послушно, наравне с французским. Мальчик мало внимания обращал на значение слов, его больше интересовали звучание слова и его написание. Наверно, позже эта черта проявится при создании профессором своих собственных языков, а такое время наступит совсем скоро.

Также благодаря миссис Толкин Рональд познакомился с ботаникой и рисованием (например, намного позже он с легкостью описывал необыкновенную природу Срединного мира, и сам готовил карты и иллюстрации для первого издания трилогии «Властелин колец» и книги «Хоббит, или туда и обратно»).

Кстати, ежедневная газета Великобритании «The Guardian» в ноябре 2012 года опубликовала интересную статью Джонатана Джонса «Why Tolkien was a fine modern artist» («Почему Толкин был хорошим художником-модернистом?»). В статье содержится достаточно смелое предположение о том, что направленность художественных талантов профессора перекликается с творчеством русского художника 20 века Николая Рериха. Журналист в качестве сравнения приводит первую обложку издания «Хоббит», нарисованную Толкином. Украшенная руническими символами и выдержанная в приглушенно-скандинавском духе, она якобы отсылает к некоторым картинам Рериха, дескать, изображения викингов последнего по своей экспрессии очень и очень напоминают стиль Толкина.

Что ж, это мнение автора заметки и за трактовку, а был ли мальчик, мы браться не будем, так как о художественных предпочтениях профессора нам известно мало. Но для интересующихся можем посоветовать обратиться к интервью Кора Блока, иллюстратора карманных изданий «Властелина колец», выходивших на голландском языке в конце 60-70 гг. Ясное дело, что иллюстраторов книг всегда хватало с избытком, но чем примечателен этот художник: 1) его работы очень нравились профессору; 2) парочку Толкин даже купил, чего более никогда не было ни с одним иллюстратором; 3) лично встречался с профессором. В интервью, кстати, Блок описал и встречу с профессором, который был весьма с ним дружелюбен.

Но вернемся к годам становления личности юного Рональда. К поступлению в школу короля Эдуарда мать готовила старшего сама. Со второй попытки мальчик стал учеником заведения, дававшего самое сильное и полное образование в Великобритании.

Однако переход Мэйбл из англиканства в католическую веру породил ряд крупных неприятностей. Родственники миссис Толкин, помогавшие ей после смерти мужа финансово, отвернулись от нее, хоть и не все. Денег в семье стало существенно меньше, надеяться можно было только на себя, и это сильно подорвало здоровье Мэйбл.

В связи с финансовыми затруднениями семья часто переезжала с места на место. Проведя несколько лет среди зеленых равнин Сэрхоула, Мэйбл с мальчиками обосновались в Кингз-Хит. Здесь не было тех дивных пасторальных пейзажей, как в деревне, но зато проходила железная дорога. Именно благодаря ей Рональд познакомился с валлийским языком.
Дело в том, что рядом с нынешним жилищем Толкинов частенько «швартовались» вагоны с углем, и мальчик завороженно изучал вязь букв валлийского языка на железных коробках, каменных плитах и станции.

Впрочем, обратимся к первоисточнику. В октябре 1955 года в Оксфорде профессор читает вводную лекцию «Английский и валлийский» о взаимосвязи этих языков. Лекция предваряет начало полноценного курса, который потом прослушали учащиеся Оксфорда, Уэльса и Эдинбурга. В данном эссе помимо лингвистических исследований можно найти и маленькие вкрапления автобиографических мыслей Толкина, к которым мы и прибегнем:

Цитата: ‘…все это время я ощущал другой зов – в конце концов, победивший… Зов доносился с запада… Он настигал меня при взгляде на вагоны с углем, затем приблизился, замелькал в названиях станций, в проблесках странных написаний и намеках на язык древний и в то же время живой; даже в надписи adeiladwyd 1887, вкривь и вкось выбитой на каменной плите, он достигал моего лингвистического сердца. «Поздний нововаллийский» (для кого-то попросту плохой валлийский). Не более чем «Построено в 1887 г.», хотя эта надпись и отмечала конец пути от мазаной хижины в деревне стародавних времен до величавого храма под сенью темных холмов. Тогда, впрочем, я этого не знал’

Действительно, тогда Рональд был еще слишком юн, чтобы понимать смысл написанного и правильно его произнести, но можно смело сказать, что уже в то время заметно маленькое движение к тем мыслям, которые он со временем создаст на бумаге – в витиеватых строчках и рисунках.

В общем-то, закономерно, что в более зрелом возрасте, выиграв Премию Скита в Эксетер Колледже, Толкин к удивлению многих, тратит ее на изучение валлийского языка, и безмерно при этом счастлив. Чуть позже валлийский станет основой будущего эльфийского языка «синдарин».

Профессор вообще с удивительной нежностью и любовью относился к языкам. Для него они были как живые, «разговаривая» с которыми, он получал колоссальное удовольствие. Познакомившись в юные годы с латынью, немецким, французским и валлийским языками, Толкин постепенно будет расширять свои лингвистические познания, например, создаст свой первый искусственный язык («невбош») еще в школе, но об этом мы поговорим в отдельной главе.

Когда Рональду исполнилось 10 лет, они с братом пошли в новую школу, переехав в пригород Эджбастон. Преподавали здесь священники-католики, к тому же и обучение было дешевле. Однако уровень подготовки в школе миссис Толкин не удовлетворил, она снова начала заниматься с Рональдом сама, а потом тот выиграл стипендию в своей первой альма-матер – школе короля Эдуарда, где и продолжил обучение.

К сожалению, здоровье Мэйбл Толкин было уже не то, и в 1904 году она умирает от сахарного диабета. Опекуном мальчиков, по завещанию миссис Толкин, становится отец Френсис Морган, очень добрый и отзывчивый католический священник, с которым семья познакомилась в Эджбастоне.

Осиротевших Рональда и Хилари Толкинов поселили в доме их тетки, Беатрис Саффилд. С утра мальчики помогали отцу Моргану в церкви, днем шли в школу, а вечером снова возвращались в храм.

Перейти ко второй части статьи

Глава 3. Литературные чаепития и любовь профессора

«С самого начала меня привлекали мифы и
волшебные сказки, а больше всего героические сказания…
Я не просто видел в них легенды… я искал определенный материал.
То, что окружено особой атмосферой, особым духом,
а не является лишь информацией»
Дж.Р.Р.Толкин

Школа короля Эдуарда стала для Рональда настоящей сокровищницей знаний. Учителя, заметившие интерес мальчика к происхождению языков, делились с ним книгами по филологии. Так у талантливого подавана появился учебник староанглийского языка, в который он «вгрызался» с огромным интересом и удовольствием, познакомился Рональд и с греческим языком.

По мере прочтения ряда произведений Толкин хватался за изучение новых языков. За плечами остались англосаксонская поэма «Беовульф», рыцарский роман «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», а юный Рональд помимо древнеанглийского (англосаксонского), увлекся древнеисландским.

Как-то под руку подвернулся оставшийся от приятеля учебник готского языка, к сожалению, уже довольно долгое время являющийся мертвым языком. Где-то к началу 9 века он был полностью вытеснен романскими и греческим языками. Сохранилось ничтожно малое количество слов, дошедшее большей частью в готской письменности, но Толкина это не остановило – он с азартом принялся дополнять скудный словарь германских племен собственными придуманными языковыми единицами, и даже взялся за воссоздание древнего общегерманского языка, не забывая, конечно, и о собственных придуманных языковых системах. Наверное, в то время изобретение собственных языков мальчик расценивал как интересное и увлекательное хобби, складывая причудливую мозаику слов из латыни, немецкого, греческого и других языков.

Помимо замечательной библиотеки и хороших учителей, Рональд нашел в школе короля Эдуарда верных друзей, вместе с которыми создал «Чайный клуб» — достаточно неформальное и весьма своеобразное предприятие.
В клуб, включая Рональда, входили четыре старших ученика, гордо именовавшие себя «библиотекари». После занятий ребята собирались в библиотеке, приносили с собой сэндвичи или печенье, тайком кипятили чайник и проводили время за беседой, а тем для разговора хватало. Пытливые умы юных философов занимали интересные вещи: древние языки и произведения, сплетенная с ними мифология, классическая музыка и книги…

Иногда компания выбиралась в универсам Барроу, находящийся в центре Бирмингема, поэтому вскоре было решено изменить название на «Чайный клуб Барровианского общества», или сокращенно ЧКБО.

Члены ЧКБО были публикой более чем разношерстной. Абсолютно разные ребята по интересам, темпераменту, взглядам, тем не менее, они всегда находили общие темы для разговора, успевая и поспорить с юношеским пылом.
Обратимся, пожалуй, к самой точной биографии Толкина, написанной английским биографом и радиоведущим Хамфри Карпентером. Если у вас будет свободное время и приличная толика любопытства, ознакомьтесь с этой прелессстью.
К чести Карпентера, свой труд он написал очень легким и достаточно образным языком, к тому же основательно изучил письма и дневники профессора, что делает его достоверным источником. Да и разбирался исследователь с архивом писателя под чутким руководством Кристофера Толкина, третьего сына профессора, а тот за наследием отца следит зорким, чуть ли не сауроновским оком.

Итак, приоткроем завесу тайны, чем же, собственно, занимался в Барровианском обществе полиглот Рональд:

Цитата: ‘… Он развлекал друзей декламациями из «Беовульфа», «Перла» и «Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря», пересказывал жуткие эпизоды из «Саги о Вельсунгах», мимоходом издеваясь над Вагнером… Эти ученые выступления ни в коей мере не казались странными или необычными его друзьям… «в ЧКБО их считали лишним доказательством того факта, что ЧКБО само по себе явление странное и необычное». Возможно, что и так; хотя подобные кружки были весьма распространены (и распространены до сих пор) среди образованных подростков, проходящих стадию восторженного приобщения к интеллектуальным открытиям’

Почему мы так подробно остановились на внешкольных увлечениях нашего главного героя? Причины здесь две, и они в большей степени явились предтечей возникновения тех трудов писателя, которыми зачитывается весь мир. Первое: Рональд, помимо декламации чужих произведений, делился и собственными литературными изысканиями с товарищами, обладавшими таким же мощным интеллектом и разделявшими его интересы. Второе: клуб ЧКБО послужил в каком-то роде моделью других объединений, которые Толкин создаст намного позже: «Клуб викингов», «Углегрызы», «Шахматная доска», «Инклинги», «Аполаустики». Собирая вокруг себя творческих и талантливых людей на разных этапах своей жизни, Рональд был движущей силой этих объединений, и, само собой, такие заседания вдохновляли его на собственные творческие поиски.

И, если, например, в ЧКБО Толкину только грезилось предчувствие чего-то прекрасного и неземного, а сказочный Срединный мир был лишь бесформенной дымкой, то в «Инклингах» он уже читал К. Льюису (автору знаменитых «Хроник Нарнии») и другим не менее известным персонам отрывки из «Властелина колец».

Судьба распорядилась с участниками клубов по-разному: кого-то убили, кто-то умер от старости, кто-то от болезни. Кто-то оставил яркий след в душе профессора, а кто-то вызвал некоторое отторжение, но Толкин всегда был честен со всеми, и, в первую очередь, с самим собой – он ценил каждого человека и дорожил дружбой с теми немногими, кто остался с ним на недолгое время их жизни (к сожалению, получилось так, что профессор пережил большинство своих друзей).

Так, двое собратьев Рональда по ЧКБО погибли на Первой мировой войне, а пока же они маленькой и уютной компанией собираются в библиотеке, уплетают сэндвичи и ведут задушевно-литературные беседы.

Вскоре все та же судьба сводит Толкина с будущей женой. Отец Френсис видит, что атмосфера дома Беатрис Саффилд удручающе действует на мальчиков, и подыскивает им новое жилье на Дачис-Роуд, у миссис Фолкнер. Соседкой ребят оказывается весьма милая и скромная девушка по имени Эдит Брэтт. Молодые люди быстро становятся друзьями, а со временем понимают, что любят друг друга.

За особые успехи в изучении языков руководство школы дает рекомендацию, с которой Толкин может участвовать в конкурсе на получение стипендии в Оксфорде. Все хорошо, да только в голове беспокойного юноши любовь да изобретение собственных языков, потому Рональд и проваливает вступительные экзамены. Следует гнев со стороны отца Моргана, вынужденная трехлетняя разлука с Эдит, и усиленная подготовка к экзаменам в Оксфорд, хотя львиную долю времени Рональд умудряется посвящать дискуссионному клубу и регби (да, сломанный нос нашего героя именно отсюда).

Усилия молодого человека вознаграждаются – в 1910 году он получает стипендию в Эксетер (один из старейших колледжей Оксфордского университета, отсчитывающий историю своего существования аж с 14 века), а выходная стипендия школы короля Эдуарда и финансовая помощь со стороны отца Френсиса позволяют юному филологу получить образование в Оксфорде. Толкин выбирает специализацию по античной литературе.
В это время он знакомится с финским фольклором, оставшись под впечатлением от «Калевалы» и лелея надежду прикупить издание на языке оригинала.

Спустя год Толкин оканчивает школу, и во время летних каникул отправляется вместе с братом в пеший поход по Швейцарии. Это приключение писатель потом воссоздал во «Властелине колец», посылая Фродо с маленьким отрядом покорять горные гряды Срединного мира, о чем признается десятилетия спустя в письме к своему второму сыну Майклу Толкину от 1968 года:

Цитата: ‘Путешествие хоббита (Бильбо) от Ривенделла на другую сторону Туманных гор, включая соскальзывание вниз по осыпающемуся склону в сосновый лесок, основано на моих приключениях в 1911 г’

А также именно в Швейцарии «родился» Гэндальф. Перед тем, как вернуться домой, Толкин приобрел на память несколько открыток. Одна из них, которая называлась «Горный дух», была репродукцией с картины немецкого художника Йозефа Мэдленера, и изображала старика с белой бородой, в длинном плаще и широкополой шляпе. Много позже Толкин подпишет на бумаге, в которую завернул открытку: «Прототип Гэндальфа» и будет благоговейно хранить в ящике письменного стола.

В сентябре Рональд приступает к учебе в Эксетер-колледже (Оксфорде). Античная литература вскоре перестает его занимать, студиозус начинает откровенно скучать. Теперь его интересует «сравнительное языкознание», дисциплина весьма интересная. Помимо понимания структуры языка и возможности узнать происхождение народов, этот предмет помогает воссоздать более древние лексические и грамматические варианты каких-либо языков.

Толкину повезло – он попал к талантливому учителю-самоучке, а когда выразил свое желание более серьезно заняться валлийским языком, тот его поддержал. Рональд с головой ушел в штудирование средневековых фолиантов, разбирая вязь причудливых букв, с которыми столкнулся в детстве:

Цитата: ‘За себя же я скажу, что помимо пользы и значимости валлийского языка для изучения… английской филологии, помимо…практического желания лингвиста выучить валлийский ради расширения собственного кругозора, даже помимо занимательности и ценности литературы на валлийском… мне представляются важными следующие две причины: валлийский принадлежит этой земле, этому острову, это старший язык британцев; кроме того, валлийский красив’

Писал Толкин. О красоте валлийского писатель будет говорить много и часто.

Совместно с неизменным «языкопознаванием», Рональд возвращается к рисованию, которое любил в детстве, практикуется в каллиграфии, а потом и берется за финский язык, тем более что очень кстати подворачивается учебник по финской грамматике. Млея от блаженства, «страждущий» приступает к чтению «Калевалы» на языке оригинала.
Уходя все больше от античности и увлекаясь языкознанием, после промежуточных экзаменов, Толкин решает перевестись на другой факультет, носящий название «Почетная школа английского языка и литературы».
Новые произведения, новые знания, и первый явственный намек на возникновение Срединного мира – все это будет во время учебы именно на этой кафедре.

Однако помимо радостных впечатлений появятся и горькие потери – Толкин будет участвовать в Первой мировой войне…

Перейти ко второй части статьи

Материал подготовлен Олесей Луговской

Оставить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *